Разобрали венки на веники, 
На полчасика погрустнели... 
Как гордимся мы, современники, 
Что он умер в своей постели! 
И терзали Шопена лабухи, 
И торжественно шло прощанье... 
Он не мылил петли в Елабуге 
И с ума не сходил в Сучане! 
Даже киевские письмэнники 
На поминки его поспели. 
Как гордимся мы, современники, 
Что он умер в своей постели!.. 

И не то чтобы с чем-то за сорок — 
Ровно семьдесят, возраст смертный. 
И не просто какой-то пасынок — 
Член Литфонда, усопший сметный! 
Ах, осыпались лапы елочьи, 
Отзвенели его метели... 
До чего ж мы гордимся, сволочи, 
Что он умер в своей постели! 

"Мело, мело по всей земле 
Во все пределы. 
Свеча горела на столе, 
Свеча горела..." 

Нет, никакая не свеча — 
Горела люстра! 
Очки на морде палача 
Сверкали шустро! 

А зал зевал, а зал скучал — 
Мели, Емеля! 
Ведь не в тюрьму и не в Сучан, 
Не к высшей мере! 

И не к терновому венцу 
Колесованьем, 
А как поленом по лицу — 
Голосованьем! 

И кто-то, спьяну, вопрошал: 
— За что? Кого там? 
И кто-то жрал, и кто-то ржал 
Над анекдотом... 

Мы не забудем этот смех 
И эту скуку! 
Мы — поименно! — вспомним всех, 
Кто поднял руку!.. 

"Гул затих. Я вышел на подмостки. 
Прислонясь к дверному косяку..." 

Вот и смолкли клевета и споры, 
Словно взят у вечности отгул... 
А над гробом встали мародёры 
И несут почётный ка-ра-ул! 

Переделкино,
4 декабря 1966
 

 

 Скачано с сайта www.Muza.vip